Гера и Мира. После крушения мы можем начать новую жизнь. Но надо сперва встать с колен и начать двигаться. - Наталья Нальянова

– Настолько, насколько надо будет. Думаю, нескоро уеду.

– Ура! – она снова обняла меня и стала целовать. – Чем собираешься заниматься? Лечиться в нашем санатории будешь?

– Нет. У меня есть другое дело. Ты мне вот что скажи. К тебе обращались какие-нибудь люди, разыскивающие Павлюков?

– Звонил какой-то мужик, спрашивал, кого еще из Павлюков я знаю и где они проживают. Набивался в гости. Я его не приняла. Но это было уже почти полгода назад. А что такое?

– Они меня тоже нашли. Говорят, что какой-то американец оставил мне наследство. Но надо доказать, что я в родстве с теми Павлюками, которые проживали когда-то в Вишняковке. – Мне не хотелось рассказывать Мире подробности.

– С ума сойти! Получишь наследство, уедешь за границу. Возьми и меня с собой! – вдруг попросила она.

– Да никуда я не уеду! И вряд ли докажу то, что им требуется. – Чувство досады против воли поднималось во мне.

Её глаза еще больше заблестели.

– Моя помощь нужна? Ты только скажи. И вообще бери и пользуйся здесь всем, что тебе нужно. Кстати, у меня ведь есть мотоцикл. Возле входной двери висят ключи от гаража, который за домом. Номер гаража 127.

– А он в нормальном состоянии? И какой мотоцикл? – оживилась я.

– «Хонда», конечно! Зверь, а не машина, – засмеялась она. – Это был вначале Герин мотоцикл. А потом, когда он уже не мог на нем ездить, мы купили машину, но мотоцикл сохранили. Герка не соглашался его продавать. Я на нем иногда в горы гоняла.

– Вот сумасшедшая! Это ведь опасно и так эпатажно. – В ответ она захохотала.

– Это как? Эпа… что? – я заметила, что она еле ворочает языком и губами. Пьяна, так как выпила всю бутылку коньяка.

– Ложись немедленно в постель. Надо поспать перед дорогой. – Я сняла её руки со своей шеи и подняла на ноги со стула. – Как ты после «Мартеля» машину поведешь за столько километров? Немедленно в постель!

– А я очень быстро езжу. Летаю, – смеялась она.

– Долетаешься с такими подходами. Давай-ка ложись отдыхать.

Мира постелила мне в своей спальне на мягкой арабской кровати, включила на нужный режим кондиционер и улеглась в гостиной на диване.

Я захватила с собой в спальню альбомы с фотографиями. Приготовившись ко сну, разложила их на белом шёлковом одеяле.

Гера. Вот он сфотографирован в первом классе – серый школьный костюмчик, нарядная белая рубашка, красиво уложенные вьющиеся русые волосы, тонкое лицо и задумчивые глаза, еще без очков.

А вот фотографии его выпускного класса. Гера стоит рядом с самой красивой девочкой в классе. Это Марианна Филь. Модельная внешность и мечтательные глаза.

Студенческие фотографии. У Геры уже золотая грива кудрявых волос, которые нимбом встают над его высоким лбом. Взгляд отрешённый, наверно, в мыслях Гера витает где-то в дебрях термодинамики. Лучший студент курса, надежда факультета. По чаяниям нашего отца – будущий ученый. На другой фотографии он сфотографирован во время выполнения стойки на гимнастических брусьях. Хороший рост, отличная мускулатура.

Но больше всех мне нравится другая фотография. На ней он в сером коротком плаще, узких брючках. Светлый берет элегантно сдвинут на одну сторону. Тот же сосредоточенный взгляд мыслителя, милые круглые очёчки, в руке пара толстых книг по физике. Такая же фотография есть и у меня дома.

Отдельная страница его жизни – музыка. Гера умел играть на всех музыкальных инструментах. На фото он запечатлен играющим на рояле, саксофоне, аккордеоне, электрогитаре. Умел сыграть всё, любую мелодию от венгерского чардаша до музыки из «Мужчины и женщины» или «Шербурских зонтиков».

Гера умел обучать людей исполнять музыку. Он постоянно был руководителем и солистом какого-нибудь очередного созданного им ансамбля. Благодаря ему, я хорошо играю на аккордеоне и прилично пою.

У Геры было еще одно увлечение – карты. Покер, бридж, преферанс и многие другие игры. Он был регулярным участником и победителем неофициальных общевузовских и общегородских «чемпионатов». Помнил все карты в колоде – где и как лежат, легко определял, что у кого на руках.

Кумир у Геры был только один, зато постоянный – Альберт Эйнштейн.

Гера сделал меня тем, что я есть. Когда я была в третьем классе школы, он задавал мне задачки типа: одна котлета жарится на сковородке пятнадцать минут; сколько будут жариться четыре котлеты? И научил находить правильные ответы на нестандартные вопросы.

Благодаря ему, я узнала о себе, что умею думать. Мне стало невероятно легко учиться в школе. Окончив ее с медалью, я без труда прошла по конкурсу на юридический факультет МГУ и окончила его с отличием.

Когда он еще учился в Москве, привозил мне книги С. Моэма, Э. Хэмингуэя, Ирвина Шоу. В другие годы – «Занимательную психологию» Фионы Фрезер и многие другие. И говорил: вот, прочти, это все думающие люди читают. От последовавшей за этим любви к англо-американской литературе у меня осталось отличное знание английского языка.

Волна ужаса от мысли, что я никогда-никогда больше не увижу этого дорогого мне человека, не услышу его голоса, не спрошу его о важном, накрыла меня. Я забыла, что мне уже немало лет, а Гере было на пятнадцать лет больше, когда он умер, что я уже давно живу своей жизнью, отдельно от семьи Павлюков.

Какое это имеет значение? Его ведь нет. Нет и никогда не будет!

«-Какая я квашня и плакса!» – ругала я себя. – «Эк, меня размазало!»

Я вышла из спальни, чтобы смыть соль с лица, и, тихо прикрывая дверь в ванную, услышала жалобные всхлипывания, которые доносились из гостиной.

– Мира, а почему ты не сообщила мне вовремя о смерти Геры? – тихо спросила я.

Ответа не было. И когда я уже закрывала дверь в спальню, из гостиной послышался усталый Мирин голос:

– Как я могла видеть тебя, смотреть тебе в глаза при том, что случилось? Ты ведь считаешь, что Гера пропал по моей вине. Так думали его родители, особенно мать. Так же думаешь и ты.

Я не стала спорить и легла в постель.

Когда я встала на следующее утро с постели, Миры уже не было. Я не слышала, как она собралась и уехала в три часа утра.

Увидев, что она захватила с собой морские коктейли в вакуумной упаковке, которые я привезла ей, я обрадовалась.

Убирая постель, я обнаружила за маленькой белой ширмой велотренажер.

«Однако!», – удивилась я. Быстро покончив с уборкой, я покрутила педали и почувствовала, что мое тело расслабилось. Согрелись мышцы, быстрее побежала кровь, лицо разрумянилось.

Приняв душ, пришла в хорошее расположение духа и снова задумалась о своих вопросах, связанных с наследством Кондрата Железкина. В зеркале увидела, что улыбаюсь. Вся эта история снова показалась мне совсем уж невероятной.

После завтрака я разложила пасьянс Маргариты Валуа. Трижды. И ни разу он не сошёлся. Это обнадежило.

Перебравшись на лоджию в поэнг, я взялась за чтение Гериной книги.

VI

Книга оказалась интересной. Читалась легко и приятно. Но уносила меня совсем в другие времена и к историям, которые не имели никакого отношения к моим вопросам.

Зарождение города Кавказска. Первые поселенцы. Казаки и иногородние. Множество историй о жизни казачества. Участие жителей города в войнах. Революция и гражданская война – раскол общества на красных и белых. Кровавый поход Кавказского полка на Армавир. Гитлеровская оккупация с 1942 по 1944 год. Герои подполья. Восстановление хозяйства после Великой Отечественной войны. Расцвет социализма. Борьба с коррупцией. Медуновское дело. Закат социализма. Передел собственности под названием приватизация.

Почитав книгу с часик, я решила, что дочитаю позже, и просто пролистала её до конца в поисках фотографий.

Фотографий оказалось много, в том числе и старинных. Мелким курсивом были набраны пояснения к ним.

Виды Кавказска 18 века, а точнее хутора Казачий Стан, как он в то время назывался. Фото с рисунка неизвестного художника. Много старинных фотографий усатых мужчин в казачьей форме с шашками и пиками, пеших и конных, а также женщин в старинных костюмах. Некоторые фотографии сохранились плохо. Изображение было нечётким, на них как-будто шёл снег.

На одной такой фотографии были запечатлены два статных молодых казака, стоящих за старинным резным креслом, в котором сидит красивая девушка в белом кружевном палантине. Пышные вьющиеся темные волосы собраны в высокую прическу, темные выразительные глаза насмешливо смотрят в объектив.

Подпись говорит о том, что это Захар, Максим и Варвара Павлюк, дети супружеской четы Тараса и Марии Павлюк, принадлежавшей к казачьему роду на Кубани.

Максим – это мой прадед. Захар Павлюк – его старший брат. Про Варвару Павлюк мне ничего не известно. Кроме того, что она была родной сестрой Захара и Максима.

Внимательно изучаю подписи под остальными фотографиями. Ничего, что может пролить свет на родственные связи Павлюков с Железкиными, не нахожу. За исключением одной фотографии.